Свято-Никольский храм в c. Кыласово

Село стоит на старом Сибирском тракте вдоль реки Бабки. Вначале оно возникло на левом берегу, где ныне Старо село. Первое упоминание о нем от 1623 года.

В этих местах явилась икона - образ святителя Николая Чудотворца. Явилась не в Старом селе, а там, где ныне в Кыласове стоит кирпичный храм. Место было пустое, болотное. Но именно тут нашли ее в кустах и унесли в Старо село, в деревянную церковь.

Через некоторое время икона... вновь оказалась на месте явления! Прихожане поняли, что образу надлежит быть здесь. И взамен деревянного, уже ветхого храма стали строить на месте явления большой, кирпичный. Строили 12 тревожных лет, ибо в округе татары и башкиры "творили зло и разор". Однажды татарский разбойный отряд налетел и на Кыласово. Засверкали возле домов пики и сабли, взвились волосяные арканы. Церковь разграбили и подожгли. Под вечер, когда стихла ярость и засохла кровь, сторож и пожилой староста церкви, горестные, пришли на пепелище. О чудо! Икона святителя Николая оказалась в пепле невредимой!

Дабы сохранить, повезли святыню в Спасский монастырь (ныне поселок Курашим). Но татары были неподалеку, поскакали за ними, полагая, что увозят деньги. Разбойники на скаку пускали стрелы. Сторож понукал лошадь, да разве угонишь на телеге от верховых? И староста невольно заслонился иконой. Стрела угодила в святой лик, под правый глаз. Из этой раны выступила живая кровь. Всадники же вдруг стали закрывать глаза руками и остановились, ослепленные... Икону доставили в Курашим. Долгие годы оставалось на лике кровяное пятно...

Кирпичный храм в Кыласове был построен лишь в 1779 году. Сначала освятили придел во имя Соловецких святых преподобных Зосимы и Савватия, а в 1788 году была освящена главная часть во имя Святителя и Чудотворца Николая Мир Ликийского. В XIX веке храм еще несколько раз освящали, потому как переделывались колокольня и крыша. И наконец, обрамленный каменной решетчатой оградой, богатый девятью колоколами, сияя православным крестом, храм стал благолепием села.

Колокольня славилась на весь Кунгурский уезд. Большой благовестный колокол, более 400 пудов весу, благообразным басом оглашал торжества. Возвышенную радость изливал небесам и далям пятый колокол - десятипудовый, серебряногорлый. И когда все девять колоколов возносили перезвон, то звуки отталкивались от левобережного взгорья и плыли аж до Ергача, до Мясникова, до Кукуштана.

В 1774 году, отразив осаду пугачевцев, кунгуряки письменно просили дозволения у Преосвященного Лаврентия, епископа Вятского, ежегодно приносить чудотворную икону на поклонение в Кунгур. Такое дозволение было получено. Крестный ход совершался в первую неделю Петрова поста при огромном, иногда до 20 тысяч, скоплении народа. Перед выходом совершалась церковная служба. Икону несли достойно, на руках, и достойно, преклонив колени, встречали в Кунгуре, на левом берегу Ирени, у часовни. Шесть недель в городе молились священному образу.

Но не только Кунгур посещала икона. Шествия были в Ашап, Курашим, Бым, Уинское, Юго-Осокино. В каждом селе, через которое проносили образ, люди стояли вдоль дороги, молились. И по вере давалась помощь: выздоравливали тяжело больные, утихали поветрия, гасли семейные раздоры, находилась кормилица-корова...

К иконе в Кыласово приезжали люди из Перми, Самары, Москвы, даже из Симферополя. Исцеленные и спасенные украшали святыню, с 1822 года она была в серебряной позолоченной ризе, убрана 162 различной ценности камнями. Небесный фон на ней составляли 2259 бирюзовых зерен. Риза весила более 18 фунтов. Так народ любил явленный образ святого Николая Чудотворца, святителя Мир Ликийского.

Но пришло в Россию кровавое и ломкое время. Веру в Бога объявили мракобесием, а безверие, гонения на Церковь, расстрелы, ссылки, раскулачивания, расказачивания объявили справедливостью. Осмеяние верующих, волевое закрытие храмов, гонения, убиения священников делали людей безбожными, подрывали нравственные основы в народе, разрушали понятие о грехе.

Гонения на Церковь докатились до Урала. Решением Свердловского облисполкома №2614 от 2 ноября 1935 года церкви в селах Кыласово и Юго-Осокино постановили закрыть. Кыласовцы обращались в райсовет, в облсовет, писали в Президиум ВЦИК, просили оставить храм ради явленного образа Чудотворца Николая . "Нет!" - отвечали губители веры.

После закрытия иконостас разрушили, иконы, не страшась, на пол бросали. Дорогую утварь увезли. Когда иконы стаскивали, то Чудотворную сумела взять Баянова Валентина Ивановна. Хранила более двух лет у себя в Кыласове. Затем Илья Романович Посохин, активист, налоговый агент, но верующий, взял икону и перенес в деревню Лешаки. Укутали образ мхом, спрятали между рамами в комнатке. Илью Посохина потом на фронт взяли, так он в письмах просил: берегите Дедушку, храните. Может, и он меня сохранит...

Однажды Анастасия Антоновна Посохина увидела вещий сон, что де умывается, а вода на икону капает. И наяву видение было: в углу показался седенький Старичок, строгий ликом. Думать стали верующие, к чему сон и виденье? Потом издалека в Лешаки пришла женщина. Тоже видела сон, что иконе сыро, что надо ехать и вызволить икону для молитвы. А ехать до остановки Курашимский, идти до деревни Лешаки, в такой-то дом. Женщина эта, кажется, Бабкина Мария, по полученному во сне указанию пришла точно. Верующие обратились в Пермскую епархию: что делать с иконой? Владыка благословил перенести образ из Лешаков в Курашим. Несли крестным ходом. Война была, но народу много шло.

В 1993 году верующие кыласовцы выхлопотали у сельсовета Свято-Никольский храм. В нем был Дом культуры, а значит, грязь и окурки, повсюду гремела дикая музыка, западными кинокартинами творилось растление молодежи. Эти растленные подростки выбили стекла в храме, повредили крест при входе в ограду, осквернили стену...

И вот, в ноябре 1993 года, через 58 лет после закрытия храма, образ святого Николая Чудотворца крестным ходом пронесли через деревни Новую, Мартыново, Ботово на явленное место - в Кыласово. Те, кому довелось встречать икону, вспоминают: вся икона изъязвлена оспинами, словно попало в нее множество стрел... Святителю отче Николае, прости нас, грешных!